В Молдове любого долларового миллионера можно сажать

За что – каждый из них знает сам

О том, что происходит в экономике страны и чего нам следует ждать, мы поговорили с экс-вице-премьером, экс-министром экономики Александром МУРАВСКИМ.

Хватит ориентироваться на декларации!

– Что больше всего волнует Вас в нынешней экономической ситуации?

– Пожалуй, то, что резко ухудшились показатели внешнеэкономической деятельности, российское эмбарго не компенсировалось ростом экспорта в Евросоюз, хотя Соглашение о свободной торговле действует. Молдова не выбрала практически ни одну квоту, установленную в этом соглашении, кроме зерновых. Проблемы не в квотах, а в том, что мы не можем поставить продукцию.

– В чем причина, на Ваш взгляд?

– Их много. Прежде всего, молдавская продукция по качеству не отвечает требованиям рынка ЕС. Мы можем сколько угодно говорить, что у нас вкусные яблоки и помидоры, но есть предпочтения европейского потребителя. Фрукты, которые едят в Европе, может быть, на наш взгляд, совсем невкусные, но там к ним привыкли. Если мы хотим продавать туда свое, надо продавать по их стандартам. Экономика жестокая вещь. Тут три выхода. Первый – применять стандарты ЕС, внедрять технологии, сорта и т.д. Путь долгий, но начинать надо. Второй – убедить европейских потребителей, что наша продукция лучше. Третий – пытаться искать новые рынки. Вот появляются сообщения, что какие-то контакты установлены с Бангладеш. Большой потенциальный рынок – Пакистан, Индия, Иран. Но это рынки, которые надо осваивать – знать правила игры, устанавливать новые связи и т.д.

– Но ведь и эти рынки не пустые.

– Безусловно. Но там огромная масса населения, для которой, например, наши яблоки привлекательны. И, естественно, это не снимает обязанности работать для снятия российского эмбарго. Конечно, тут замешана политика, существует много подводных камней, и их надо преодолевать. И все-таки пора перестать ориентироваться на декларации, которые звучат с обеих сторон, и начать делать конкретные шаги.

Миллиард исчез не одномоментно

– Поговорим о банковском деле. В прошлом апреле, когда появился доклад Kroll, и Генеральный прокурор, и директор Центра по борьбе с коррупцией заявили: мы ничего нового для себя не узнали, нам все давно известно. Как Вы думаете: действительно ли всем все известно, но в деле замешаны слишком высокие персоны, поэтому все спускается на тормозах, или там еще есть что искать?

– Я не занимаюсь этими вопросами специально. Но, с моей точки зрения, процесс исчезновения миллиарда не был одномоментным. Он развивался на протяжении многих лет, начиная со времен Воронина. Banca de Economii всегда использовался как источник финансовой поддержки определенных сторонников власти, их бизнеса. Вся эта система и была построена на том, что выдавались необеспеченные кредиты, и это росло как снежный ком. Потом подключили два других банка. Но думаю, что основная масса средств была выведена раньше. Я, честно говоря, до сегодняшнего дня не очень верю в признание Шора, что он выплатил Филату около 250 млн долларов. Это ж какие доходы надо иметь, чтобы давать такие взятки!

– Там же речь шла не только о наличных, были и подарки, и услуги.

– Насколько я знаю, пока Филату инкриминируют в десятки раз меньшие суммы. Но в любом случае это капля в море по сравнению с тем, что вывели, как утверждается, миллиард долларов. В этой системе задействовано очень много людей – кредитные инспектора, которые давали заключение о выдаче кредитов, административные советы, кредитные комитеты банков, представители интересов государства в этих банках, крупные бизнесмены, которые брали кредиты, и т.д. Это практически огромная семья, в которой пока роль козла отпущения играет Филат – и он свое получит. Остановятся ли на этом? Будет видно.

– Значит, высокопоставленные персоны не могли об этом не знать?

– Они же открыто об этом говорят. И Драгуцану заявляет, что информировал президента, и Лянкэ в последнем интервью признается, что знал. Но у них, мол, не было никаких механизмов влияния – банковская система автономна. В общем, все знали и все молчали, пока их устраивала эта ситуация. А потом пузырь лопнул – и появилась опасность, что забрызгает всех – все начали открещиваться.

– Если знали и молчали, значит, им что-то тоже перепадало.

– Не могу никого обвинять. Но давайте рассуждать логически: раз ты знал и ничего не предпринял – либо ты абсолютный непрофессионал, либо ты в этом участвовал, либо тебя чем-то напугали, и ты устранился – делайте что хотите, только меня не трогайте.

Презумпция невиновности создает замкнутый круг

– О Шоре. Наверняка он имел отношение к этому делу. Но ведь не то что решения суда – даже и слушаний никаких по этому поводу не было. А его уже уверенно публично обвиняют.

– Мы живем в искаженном мире. Молдова маленькая страна, где все друг друга знают. И вот мы видим, что человек, который всю жизнь работает на государственной службе, построил замок за миллионы, и этот замок не пустой – наполнен прекрасной мебелью, содержание его стоит немалых денег. Все понимают, что он украл. Но есть презумпция невиновности. И нет ни одного органа, который против него возбудит дело, и ни одного суда, который вынесет приговор. Вот мы и крутимся в этом замкнутом кругу. Я свою позицию высказывал несколько раз публично и повторю: в принципе в Молдове любого, у кого есть миллион долларов, можно сажать. По какой статье? Он сам знает. За период независимости каждый из них в той или иной степени обходил закон. Разница только в том, что одни в лихие 90-е делали бизнес на рэкете, убийствах, контрабанде, а другие уходили от налогов, подкупали контролеров, получали необеспеченные кредиты и т.д.

– И пока кто-то не захочет это прекратить, все будет продолжаться…

– Вот нам ставят в пример Румынию, где сажают и министров, и премьеров. Пока американцам не надоело процветавшее там воровство, никто бы в Румынии не стал бороться с коррупцией. А когда Штаты сказали: «Надо!», юстиция заработала.

Лей в шатком равновесии

– Что, по-Вашему, будет с нашим бедным леем?

– Сейчас он стабилизировался – колебания плюс-минус 5 банов.

– За счет чего после всех резких скачков?

– Национальный банк использовал инструмент монетарной политики. У нас сократился приток валюты на рынок: ушел миллиард, упал экспорт, следовательно, нет валютной выручки и резко уменьшились перечисления гастарбайтеров, в первую очередь из России. Приток валюты сократился, а спрос, естественно, возрос. Она стала дорожать. В условиях, когда роста экономики и роста экспорта нет, у Нацбанка один выход – сжимать леевую массу. Значит, существенно увеличили объем обязательного резервирования для коммерческих банков и подняли ставку рефинансирования. То есть процентная ставка по кредитам значительно повысилась. Они стали не по карману бизнесу, спрос на них упал, и поступление леев на рынок тоже. Но это шаткое равновесие, оно может держаться определенное время, но не может сохраняться вечно. При таких ставках по кредитам никаких условий для экономического роста нет. Теперь все зависит от того, насколько эффективно правительство предпримет меры по стимулированию экономики.

– Сейчас на продажу выставлены солидные государственные активы, у которых уже длинная приватизационная история. Как Вы считаете, сегодня благоприятная конъюнктура, чтобы их продавать, и найдется ли инвестор, который захочет вложить сюда средства?

– Думаю, что конъюнктура неблагоприятная, и дело не только в имидже Молдовы. И в регионе в целом ситуация неблагоприятная – и украинские события, и отсутствие реального экономического роста в странах ЕС и в России, это целый комплекс проблем. Понятно, что Молдова хочет получить за свои активы много. А если какой-нибудь инвестор решит прийти сюда, он будет рассчитывать на то, что здесь можно будет вложить немного, а в перспективе получить много.

Энергобезопасность – шаг к объединению?

– На приватизацию выставляются и электрораспределительные сети северного региона. Хорошо ли, если все подобные предприятия будут находиться в частных руках?

Это вечный спор – хорошо или плохо. Какой эффект мы ощущаем от того, что Union Fenosa приобрела Центральные и Южные электросети? Прекратились веерные отключения, осталась только одна проблема – тарифы.

– К Северным и Северо-Западным сетям проявила интерес Румыния. Не есть ли это шаг к объединению?

– Не будем закрывать глаза – такие процессы имеют место. Возможно, это один из механизмов: первый шаг – румынская компания входит на наш рынок, вторым может стать строительство каких-то мощностей. Молдова ведь пока производит не больше 30% собственной электроэнергии. С точки зрения энергобезопасности это будет хорошо.

– А газопровод Унгены-Яссы, открытый с большой помпой, за прошлый год прокачал одну сотую потребности Молдовы в природном газе…

– Даже если трубу наполнять постоянно, она обеспечит газом каких-нибудь 15 сел. Проект имеет смысл, если он носит стратегический характер, когда создается реальная альтернатива одному поставщику. Здесь все упирается в финансирование. Думаю, проект по продлению трубы до Кишинева будет реализован – другое дело, когда.

– Но ведь Румыния сама покупает газ у России. Неужели за счет этого реверса можно будет реально обеспечить нашу энергобезопасность?

– Да, Румыния покупает газ у России. Но у нее огромные перспективы по освоению новых месторождений газа в районе острова Змеиный в Черном море. По оценкам, запасы там огромные.

Будем рассчитывать на то, что поумнеем

– Есть ли что-нибудь, что внушает Вам оптимизм в нашей ситуации?

– Я часто езжу по республике и вижу: несмотря ни на что, есть молодые бизнесмены, которые успешно ведут дела в Молдове по самым современным технологиям. Точки роста есть.

– От нынешнего правительства что требуется – если не помогать, то хотя бы не мешать?

– Чудес в экономике не бывает: вот изменим этот налог, и все пойдет как по маслу. В экономике Молдовы сегодня гораздо сильнее влияние неэкономических факторов: коррупция, непрозрачная юстиция и т.д. Население у нас уже доведено до такого состояния, что если даже что-то где-то идет нормально, никто не верит, что это честно – все равно, мол, воруют.

– Но может ли внушать доверие правительство, фактически полуподпольно приведенное к власти?

– Да, им тяжелее, чем кому-то другому. Многие были задействованы в разных схемах. Но пусть сделают хотя бы первый шаг, скажут: давайте попробуем начать по-новому. Других-то все равно нет. Конечно, в Молдове проблема заключается в том, что все друг друга знают – и как привлекать к ответственности кума, свата, брата? Это только в Сингапуре Ли Куан Ю, когда пришел к власти, посадил самого близкого друга. А наши правители же не с неба свалились, они среди нас выросли.

– Так, может, был бы смысл, как в Румынии, привести к власти европейцев? Чолош, например, был еврокомиссаром.

– Ну привезут нам европейское правительство. А ниже-то все равно останутся молдаване. Все это уже много раз было в истории: правили здесь фанариоты, турки, русские, румыны – все повторяется. Будем рассчитывать на то, что со временем мы сами поумнеем, окружающий мир будет на нас влиять. Тогда, может, что-то и получится.

Автор Елена Ройтбурд.

Источник